"М. А. Врубель. Божий дар или наказание.". Работа №32095

Врубель.

Искусство Врубеля было служением высокой идее, его художественное воображение - настоящим пророческим даром. Его даром и его наказанием. Верный своему призванию, Врубель оставался верен заветам лучших русских мыслителей, поэтов и художников. Единственный в русской живописи, он дал новую жизнь великим поэтическим символам, берущим начало в народном эпосе, у Шекспира, Гете, Лермонтова, Пушкина – они стали другими, но по духу, по строю чувств не мельче своих прообразов. Токами высокого духовного напряжения пронизан мир Врубеля – и в этом тайна его монументальности и залог долговечности.

Все творчество Врубеля пронизано поисками новой духовности, истоки которой он видел в самых глубоких источниках христианского искусства. Поэтому живопись Врубеля, хронологически относящаяся к периоду Модерна, бесконечно сложнее, чем «стиль модерн». Стиль Врубеля это не стиль его эпохи, а нечто особенное. Как и все гениально одаренные, но, вероятно, не до конца раскрывшиеся в этом мире художники, Врубель глубже других проникал в прошлое и дальше заглядывал в будущее. Истинно пророческими оказались его картины на тему лермонтовской поэмы. Демон, дух изгнания, дух сомнений стал и его судьбой в искусстве. Но Демон для Врубеля оказался неуловим — странное существо с огромными глазами, напоминающее автопортрет, тщетно пыталось обрести материальную форму. М. Волошин писал в 1908 г.: «Нечто общее есть между безумием Ницше и безумием Врубеля, в этом пребывании тела здесь на земле, в то время как гениальный дух уже покинул его, в этой страшной полусмерти, которая отмечает избранных». И Врубель действительно закончил жизнь в психиатрической больнице. Многие годы после его смерти было модным работать «под Врубеля». «По Врубелю» писались панно и театральные декорации, расписывалась майолика, делались костюмы и вышивки. Его манере успешно подражали, но стиль этого художника остался уникальным и неповторимым. Врубель привнес в русское искусство новые, мало свойственные ему ранее, возможности пластической деформации ради выражения мира ирреальных, сверхчувственных образов. Недаром в 1906 г. В Париже, на устроенной С. Дягилевым выставке, в зале, целиком отведенном картинам Врубеля, часами простаивал молодой П. Пикассо. Пытаясь осмыслить трагедию Врубеля, глава мирискусников А. Бенуа, утверждал, что, постоянно возвращаясь к Демону, художник лишь «выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением».

После смерти Врубеля поэт А. Блок написал: «Для мира остались дивные краски и причудливые чертежи, похищенные у вечности... но более важен факт, что творческая энергия была затрачена, молния сверкнула... Тех миров, которые видел он, мы еще не видели... Врубель пришел с лицом безумным, но блаженным. Он — вестник; весть его о том, что в сине-лиловую мировую ночь вкраплено золото древнего вечера... Ведь его учителем был золотой Джованни Беллини... Говорят, он переписывал голову Демона до сорока раз; однажды кто-то, случайно заставший его за работой, увидал голову неслыханной красоты... впоследствии он ее переписал, уничтожил... Потерян результат — и только...». Вспоминая «Поверженного Демона», Блок говорил: «Небывалый закат озолотил небывалые сине-лиловые горы. Это только наше названье тех преобладающих трех цветов, которые слепили Врубеля всю жизнь и которым еще нет названья. Эти цвета – лишь обозначенье, символ того, что таит в себе житель гор: «и зло наскучило ему»… И у Врубеля день еще светит на вершинах, но снизу ползет синий мрак ночи. Конечно, ночь побеждает, конечно, сине-лиловые миры рушатся и затопляют окрестности. В этой борьбе золота и синевы совершается обычное – побеждает то, что темнее; так было и есть в искусстве, пока искусство одно. Но у Врубеля уже брезжит иное, как у всех гениев, ибо они не только художники, но и пророки. Врубель потрясает, ибо в его творчестве мы видим, как синяя ночь медлит и колеблется побеждать, предчувствуя, быть может, свое грядущее поражение».

Ф. Шаляпин, близко знавший Врубеля, вспоминал: «Талант Врубеля был так грандиозен, что ему было тесно в его тщедушном теле. И Врубель погиб от разлада духа с телом».

По довольно смелому определению Бенуа, Врубель – это «единственный из русских живописцев, кто мог тягаться с великими художниками Ренессанса».

Однако сложность и непривычность изобразительной формы препятствовали пониманию его творчества. Были и такие люди, которые, не желая ничего понимать, считали Врубеля бездарностью, сумасшедшим и только. В. Стасов, идеолог «национального направления» русского искусства, искренне считал картины Врубеля «нелепыми и безобразными, декадентским хламом».

В самом конце своей трагической земной жизни безумный и ослепший художник утверждал, что «жил во все века», строил готические соборы и вместе с Микеланжело расписывал Сикстинскую капеллу в Ватикане... Но, если вдуматься, так ли уж это безумно?