Культура и цивилизация в концепции Н.А. Бердяева. Автор: Саурова Анна Александровна. Работа №390988

МИНИСТЕРСТВО ИСКУССТВА И КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ УЛЬЯНОВСКОЙ ОБЛАСТИ

Областное государственное бюджетное

профессиональное образовательное учреждение

«Димитровградский музыкальный колледж»

«Культура и цивилизация в концепции Н.А. Бердяева»

ОГСЭ. 01 Основы философии

Доклад

Выполнила:

студентка 3 курса

Саурова Анна Александровна

Руководитель:

преподаватель социально-гуманитарных

дисциплин высшей

квалификационной категории

Шарова Светлана Юрьевна

Димитровград

2023г.

Практический же вывод из моей философии оборачивается обвинением против моей эпохи: будьте человечны в одну из самых бесчеловечных эпох мировой истории…

Н.А. Бердяев, 1946

Русский культурный Ренессанс начала ХХ в. принадлежит к тем историческим явлениям, изучение которых специалисты считают всегда не вполне завершённым: с течением времени лишь отчётливее осознаётся высота культурного взлёта России, яркость талантов, богатство рождённых тогда идей и образов. Одной из наиболее интересных страниц интеллектуальной жизни того времени была русская философия, где одно из центральных мест по праву принадлежит Николаю Александровичу Бердяеву с его неортодоксальной мыслью, афористичностью многих его произведений, поворотом от марксизма через философию жизни, софийный идеализм к религиозному экзистенциализму. Примечательно, что ряд его идей сейчас воспринимается уже как аксиома без относительно к их автору: о различиях в мировосприятии отдельных наций, о склонности русской души к крайностям и неприемлемости для неё «срединного пути», о трагической изолированности русского «культурного слоя» и многие другие.

На философские искания Бердяева очень сильно повлияла полная перемен и надломов эпоха конца XIX – начала XX вв.: постреформенная Россия и голод 1891 года сделали Бердяева марксистом, «серебряный век» через неокантианство привёл его к софийному идеализму, появление «Заката Европы» Освальда Шпенглера в трагичные годы революции и Гражданской войны заставили задуматься об истоках и смысле русской цивилизации, высылка из России на печально известном «философском пароходе» в 1922 году навеки лишила его родины и сделала эмигрантом, заставив задуматься о человеке и боге, что, в итоге, окончательно сблизило его воззрения с религиозным течением европейского экзистенциализма.

Тем самым, является неправильным просто утверждать, что «Бердяев считал…», необходимо всегда подчёркивать, когда именно он высказал те или иные взгляды. Не случайно Андрей Белый заметил, что «воззрения Бердяева – станция, через которую лупят весь день поезда, подъезжающие с различных путей».

Социально-философская тематика заинтересовала Бердяева ещё в конце XIX в., но относительно оформившимися первые его взгляды в этой области стали лишь в начале ХХ в период до I мировой войны, когда Бердяев по собственному выражению, осознал «особенный интерес к философии истории».

Изначальное влияние марксизма и позитивизма породило у раннего Бердяева «веру в прогресс» и «веру в разум», что было характерно для многих философов 2-й половины XIX в. Однако для Бердяева эти незыблемые, как тогда казалось, постулаты вылились в попытку доказать, что личные цели и ценности, смысл жизни человека в истории есть не дело его индивидуального выбора, а объективное историческое задание. В поисках этой «объективной санкции» Бердяев стал основателем линии так называемой «классовой психологии», доказывая, что «история есть продукт коллективной работы человеческой массы, результат её стремлений и потребностей, а не сознательных идеалов отдельных выдающихся личностей». Но к такому чисто марксистскому утверждения добавилась неокантианская методология: исторический процесс стал рассматриваться философом как постепенное и бесконечное проникновение в жизнь человечества истины, добра и красоты, которые хранятся в «трансцендентном логическом сознании» - всеобщем по отношению к классовому, и «даже если наше человечество погибнет, - писал тогда Бердяев, - трансцендентное сознание создаст новый мир».

Однако в первые годы ХХ века взгляды на культуру и историю Бердяева претерпели изменения. Новая его этическая позиция сложилась под влиянием философии жизни в лице Ф. Ницше и его российского последователя Льва Шéстова. Смыслом развития истории и культуры Бердяев стал видеть формирование гармонически развитой личности, в чьей жизни осуществлены истина, добро и красота, причём они заданы для всего человечества a priori. Ради этого идеала он отверг традиционную этику революционной русской интеллигенции и постепенно отходит от всеобщей веры в прогресс. В культурно-исторических произведениях Бердяева начала ХХ века всё чаще встречаются попытки решения проблемы трагизма жизни человека и человечества, состояния, когда «религия состарилась и умерла». Эти искания приводят Бердяева к религиозной вере в Воскресение, в победу Христа над смертью. Такое новое своё восприятие культуры и истории Бердяев обозначил как персонализм, в рамках чего утверждал, что личность («духовная монада») может существовать вне пределов времени и пространства, и «только индивидуальное реально».

Постепенно, особенно после знакомства с идеями круга Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского Бердяев приходит к утверждению, что «смысл истории – в искуплении греха и возвращении к творцу», и целью социокультурного развития человечества становится индивидуальное искупление греха, а сама история человечества раскладывается им на Откровение Бога-отца, Откровение бога-сына и на будущую эпоху – Откровение святого духа – явление богочеловека.

После I российской революции Ближе к мировой войне Бердяева заинтересовала русская культура и «русская идея», традиция исследования которой началась ещё с Петра Чаадаева. В этот период для Бердяева субъектами истории и культуры становятся «нации» (он не любил употреблять слово «народ»). «Нации» для него – это «мистический организм, в котором все части подчинены высшему центру и иерархически соподчинены друг другу», организм, который есть ни что иное, как личность, «личность соборная». Россия становится в этот период для Бердяева единым национальным организмом, принадлежащим к единому типу культуры – к православному миру. Главными чертами русского культурного типа Бердяев считал идеал «святой свободы», осуществимой в «соборности». Символом русской души для Бердяева выступает странник, который ищет Града божьего и не может «примирится с этим градом земным». Поэтому особый «дух тревоги, бунта и странничества», свойственный русскому человеку, является, по Бердяеву, особой исторической судьбой России, стоящей в центре «двух потоков мировой истории – восточного и западного», поэтому её «миссия – объединить Восток и Запад в единое христианское человечество» и стать «окончательно Европой» - «Россия должна быть для мира», - констатирует философ.

Однако в работах в период I мировой войны Бердяев начинает противопоставлять Россию Европе, заявляя, что современная ему Европа переживает упадок, выразившийся в утрате религиозного центра жизни: «европейские культуры вступают в период истощения». При этом Бердяев перестаёт признавать Европу единой, утверждая, что «то, что называется европейской цивилизацией, есть, в сущности, фантом», что заставило его искать сущности европейских наций (для романских народов он утверждает «любовь к миру и солнечному свету»,для германцев – варварский индивидуализм и грубость, отсюда выводится стремление Германии к агрессии, к войне). Другие культуры (Индия, Китай, Греция, Америка и др.) затрагиваются им лишь фрагментарно.

События большевистского переворота и Гражданской войны были восприняты Бердяевым трагично: в его работах появляется тема гибели русской культуры, а затем – и космической катастрофы.

Революционность, как стал утверждать Бердяев, истребляет культуру, разрушая святыни и историческую преемственность, но она не может уничтожить идею России, которая продолжает оставаться «истинной даже тогда, когда народ её так низко пал». Всё это приводит Бердяева к мысли о «полярности» русского духа, пронизывающего всю русскую культуру: «бог и дьявол борются в нём, но не на поверхности, а в глубинах», и русская душа начинает раздваиваться между религиозным и атеистическим. Из-за этого русская культура оказалась подвержена антихристовым соблазнам. Отсутствие у русской культуры гуманистичности привели её к Гражданской войне, а ответственность за всё это, по мнению философа, лежит на Русской православной церкви, не пожелавшей идти навстречу русскому культурному слою.

В начале 20-х гг. под влиянием Шпенглера Бердяев начинает разрабатывать свою концепцию культурно-исторических типов, где культуры отождествляются с нациями, проходящими периоды зарождения, расцвета, одряхления и гибели. При этом, если в начале Бердяев разделял Россию и Европу как разные культурно-исторические типы, то позднее объединил их в единую культуру Старого Света, прафеноменом (тоже термин Шпенглера) является духовная свобода человека. Кроме этого, в более поздних работах Бердяев начинает испытывать определённое влияние расовой антропологии и выделяет семитские и арийские культуры как различные по своему духу: арийцам свойственно статическое миросозерцание, эстетическое видение космоса, чувство формы, семитам – динамизм мировосприятия, острое чувство исторических судеб, жажда справедливости. Историческая же закономерность проявляется в круговороте истории и цикличности развития культур: все культуры проходят стадии варварства, расцвета и упадка (цивилизации – тем самым, как и для Шпенглера, для Бердяева цивилизация понимается лишь как закат культуры, когда гуманизм «переходит в свою противоположность и приводит к отрицанию образа человека»). Итогом должно стать новое варварство и зарождение новой культуры. Для Европы это варварство Бердяев назвал «ночью нового средневековья», когда итальянский фашизм, поначалу вызвавший симпатии философа, способствовал возникновению немецкого нацизма, и началось разрушение европейской культуры.

Однако парадокс Бердяева заключался в том, что после завершения первой, по сути, своей историко-культурной концепции, философ отверг её, заявив, что она чужда христианскому миропониманию, и в работе «Смысл истории» Бердяев опять ищет основы единства исторического процесса, и в итоге человеческая культура у него проходит дохристианский период, где объединяются все культуры, христианское средневековье, Ренессанс и Просвещение, приведшие к «рабству у машин», и варварство нового средневековья.

Итак, пережив разочарование в объективной разумности истории, Бердяев, в поисках выхода из кризиса апеллирует не к социально-политическим решениям, не к коллективному разуму, а к творческому духу и к христианству.

В целом, Бердяеву не удалось разрешить противоречий своих культурно-философских исканий, но его яркие идеи остаются памятником эпохи русского культурного Ренессанса.

Литература

1. Электронный философский словарь https://gufo.me/dict/philosophy_dict/.

2. Бердяев Н.А. Мое философское мировоззрение // Н. Бердяев о русской философии. В 2 ч. Свердловск: УрГУ, 1991. Ч. 1.

3. Бердяев, Н. А. Философия творчества, культуры и искусства : в 2 т. / Н. А. Бердяев. Т. 1. Москва : Искусство: ИЧП «Лига», 1994. 542 с.

4. Волкогонова О.Д. Н.Бердяев. Интеллектуальная биография // http://www.philosophy.ru/library/volk/berd.html.

5. Пуляева О.В. Вопросы смысла истории в философии Н.А. Бердяева // Философия и общество. - 2007. - № 2. - С. 185-198.